«Не люблю разговоров специалистов. Но еще больше – разговоров неспециалистов». Станислав Ежи Лец.  

HEAVY-112

«Солдатские будни: подъём-отбой. И так два года. Стрельбище. Караул. Наряд. Кто всё это придумал? И главное за что? Почему одним «откос», а другим… и говорить-то не хочется. Долг, бля! Священный! И этого долга ещё на двадцать месяцев осталось. А сколько это дней? Бля, даже посчитать уже не могу. Довели, сволочи! Твою мать! Еще четыре очка и умывальник. Мама, я хочу домой! Приеду – полгода ничего делать не буду! В первый день, конечно нахерачусь, а потом …»

- Пилюлькин, ты всех затрахал уже, шевели «граблями». – В дверях стоял сержант Петров, дежурный по роте, и, по совместительству, один из самых вредных «дедов». – Через полчаса, прихожу-проверяю! Это тебе не спиртягу лакать да врачих лапать.

Дались ему эти врачихи.

Вообще-то Пилюлькин, был и не Пилюлькин вовсе, а вполне нормальный Серега Андреев, призванный среди тысяч других на службу в родные Вооруженные Силы. Другое дело, что служить он попал не совсем по- специальности. Ну, конечно, не то, чтобы совсем. Просто полгода перед армией он работал медбратом на «скорой». Конечно, не сказать, что он стал ассом «медицины катастроф», но всё-таки в военкомате могли и учесть приобретенный опыт, который, как известно, приобретается «ой какой дорогой ценой».

Так нет, засунули в пехоту вонючую, хотя окружной госпиталь как раз в одном городе с полком. И теперь Серега вынужден был драить туалет (хотя в госпитале он, наверняка, занимался бы тем же самым – ну уж первые полгода – наверняка).

Чтобы сразу как-то поднять свой авторитет, он, конечно же, расписал свои подвиги на «скорой» (довольно сильно приукрасив, кстати за что на него и взъелись «деды» - ни хрена себе, пока мы тут в окопах Родину защищали, эта крыса тыловая …). Что самое интересное, и на ротного его рассказ не возымел особого действия (тут уж Андреев рассказывал про трупы, кровь и ампутации). Хотя, капитан Поляков, был мужчина не без юмора, и назначил Серегу внештатным санинструктором. В санчасти Андреев получил специальную сумку с красным крестом, и теперь на все занятия, кроме автомата, каски, ОЗК, малой пехотной лопатки (которую «специалисты» почему-то называют саперной лопаткой) и прочей хрени, положенной солдату, он таскал еще и эту сумку, в которой кроме зеленки, ваты и бинта ничего не было. С легкой руки этого самого сержанта Петрова к Сереге и приклеилась кличка «Пилюлькин», да так приклеилась, что не оторвать. (Вообще проблеме присвоения кличек в армии можно посвятить целое научное исследование, защитить там кандидатскую, докторскую. Может заняться, а?).

Так Серега и служил уже четыре месяца, в мотострелковой роте гвардейского N-ского мотострелкового полка. И проявить-то себя по специальности у него не было никакой возможности (вот если бы на огневой подготовке, кому-нибудь оторвало руку или ногу, а так…). Да и Петров ему как-то сказал: «Ну, что Пилюлькин, бесполезный ты человек. Был бы у тебя в сумке ц….л. Был бы ты моим лучшим корешом. Знаешь, как забирает?» Серега знал, особенно если запить пивом, то можно по выключенному телевизору смотреть мультики (я намеренно не указываю препарат, а то, судя по Вашим глазам, собрать вас мне нескоро удастся!)

И поэтому Петров, постоянно ставил его дневальным по-туалету, как говорил старший лейтенант Краснов (командир взвода) – «ловцом жемчуга».

* * *

Последние пять дней Рома Краснов чувствовал себя неважно. Видать на вождении продуло. И температуры вроде нет, так 37. Да не то, что не важно, а хреново. Башка начала болеть, ложишься, а она гудит. Нос не дышит. Глаза горят. Полная жопа. Сегодня он отпросился у ротного пораньше - на службе совсем невмоготу.

Зимой, как известно темнеет рано, и, когда он вышел за КПП полка, можно было сказать, что ночь уже вступила в свои права, хотя еще не было и пяти . А ведь надо было еще заехать в магазин, купить чего-нибудь пожрать (Краснов холостяковал – вместе с Лехой Раскатовым из танкового батальона они на двоих снимали двухкомнатную квартиру. По независящим (или зависящим?) от Романа причин в этом городе его уже (но, он надеялся, что черная полоса скоро закончится) никто не кормил домашним супом и котлетами). А в магазин – это надо делать крюк от автобусной остановки, для здорового человека пустяк, а для больного…Его опять начало знобить.

На счастье, начальник продсклада прапорщик Пшеничников (!!!) как раз прогревал свою «шаху». Краснов знал, что ему куда-то в ту же сторону, что и ему, и поэтому попросил подбросить.

- Да, чего ж не подбросить хорошего человека! Садись! – Пшеничников был неплохим мужичком, пару раз они выпивали у него на складе, то есть были практически друзьями (в полку в принципе все друг друга знают, кроме вновь прибывших молодых лейтенантов). – Ну, как гвардейская 7-я рота?

- Да, как всегда, потихоньку. Слышь, Василич, я приболел чего-то, Ты не особенно дыши.

- Да, ладно! Зараза к заразе не пристает! Я дома «перцовочки» граммов сто-двести накачу. И тебе кстати рекомендую. Завтра будешь как огурчик. Тебя где выбросить-то.

- Да у «Трех поросят». Пожрать куплю, я сегодня у Лехи кормящий отец.

Краснова разморило, глаза слипались. За перекрестком уже светился огнями витрин магазин. В этот момент справа на красный свет выскочила «девятка» (или не «девятка» - Роман уже почти спал).

- Куда же ты прешь, урод! - Пшеничников резко ударил по тормозам.

Роман по инерции полетел вперед и так шандарахнулся лбом, что ему показалось как от искр, летящих из глаз, салон стареньких «Жигулей» осветился будто днем.

- Ром, ты как? Ничего? Блядь, уроды, напокупают прав и носятся как угорелые. Больно? Как голова-то?

- Да, что ей будет. Она же «кремлевская». Кроме кости ничего, - Краснов попытался улыбнуться.

Они подъехали к магазину. Пшеничников в качестве компенсации морального вреда всучил Краснову две банки тушенки (из коробки, каким-то чудом оказавшейся в машине у начальника продсклада).

- Ну, бывай! «Перцовочки» возьми. Оттянет! – Василич рванул с места.

В магазине Роман взял два десятка яиц, хлеба, молока … ну, и «перцовки» на всякий случай – вдруг действительно поможет. А голова болела еще больше. Кое-как доковыляв до квартиры, он, не ужиная, хлопнул граммов сто (на глазок, на каждый!) и, не раздеваясь, завалился на диван (он не был свином, просто очень устал, тем более диван был накрыт пледом).

Леха Раскатов приперся в одиннадцатом часу, яичницу жарить не стал, хлопнул «перцовочки» тоже граммов по сто на каждый глазок (чтобы лучше спалось), запил все это четырьмя сырыми яйцами и завалился на кровать в своей комнате. Не раздеваясь (он тоже не был свином, просто очень устал, потому что у командира первого взвода был День рождения).

* * *

Утро следующего дня началось как обычно – в половине девятого Краснов уже сидел в канцелярии. Ротный на своем месте за столом, просматривал журналы боевой подготовки.

- Ром, нет проблем. Давно надо было. Ну, сам видишь, пока Петруха из отпуска не вышел, не мог отпустить (Петруха – лейтенант Петр Иванов, тоже из «кремля», был на год помоложе Краснова).

В этот момент в канцелярию зашел сам Петруха, он сегодня трудился с подъема, контролировал завтрак и все-такое (короче не Челябинск).

- Петь, Роман совсем плохой, пусть отлежится дома, полечится. Так что давай с его взводом за себя и за того парня. - Их командир Василий Поляков, был мужик, что надо, два года взводным в 201 МСД - настоящий военный, хотя и не «кремль».

- А чего случилось-то Ром? – Иванов (как сын медика) любил поговорить на медицинские темы, помочь другу добрым советом, успокоить.

- Да, блин, не знаю даже. Башка болит, - Краснов ткнул пальцем в лоб.

- Температура вроде есть, вроде нет. Вчера еще с Пшеничниковым ехали, из-за каких-то козлов долбанулся головой.

-О-о-о! Это серьезно, похоже на менингит. – Петя почесал за ухом. – Тебя не тошнит?

- Да пошел ты! – Ротный не выдержал. – Все Роман пиши рапорт, справку после принесешь, я комбату объясню («А канцелярию-то надо будет хорошенько проветрить», - Поляков тоже кое-что слышал про менингит).

Краснов наклонился со стула, чтобы достать ручку из командирской сумки и почувствовал, как голова просто разрывается. Тут же из носа на пол брызнули две струи какой-то бело-серой жидкости. От неожиданности, удивления (и что там скрывать – страха, после консультаций Иванова) он так и остался сидеть в том же положении. Напор прекратился, и теперь эта гадость просто медленно капала из него.

Успевший до этого присесть на соседний стул, Петруха вскочил, глядя на друга ошалевшими глазами. Растерялся и ротный. Справедливости ради, надо сказать, что он первым и пришел в себя.

- Так, Рома, не шевелись. Сейчас разберемся. Дежурны-ы-ы-й! – зычным голосом заорал он.

В дверях появился сержант Петров, начал было представляться, но увидев эту немую сцену в канцелярии, осекся.

- Где Андреев твой, давай его сюда! Живо!

- Есть! – Петров метнулся что есть мочи в туалет (если ротный только, что, кажется, покалечил старшего лейтенанта Краснова, то что он сделает с простым сержантом, он же контуженный, «таджик») . Спустя пару минут Пилюлькин уже мчался по коридору в направлении канцелярии, на бегу застегивая поясной ремень. Дежурный по роте благоразумно отстал – его больше не вызывали и, к тому же, как говориться – меньше знаешь, крепче спишь.

* * *

Серега Андреев стоял в дверях канцелярии. К тому времени картина никоим образом не изменилась. Краснов также сидел и капал на пол серовато-белой жидкостью неопределенной консистенции. Бледный лейтенант Иванов стоял, прижавшись к шкафу. Только ротный так и сидел в своем кресле.

- Сережа, ты ведь разбираешься. Скажи, что это такое? – Поляков кивнул в сторону Романа.

Когда очень надо, командиры называют бойцов по имени – знак особого доверия – Серега это уже успел усвоить за четыре-то месяца службы.

«Вот он, вот он, его звездный час. Сейчас он им всем докажет, что он настоящий медик, профессионал, а не какой-то там санинструктор. Все-таки Бог есть, Бог есть. Он услышал его молитвы в туалете. Услышал!» - пытаясь сделать как можно более серьезное и озабоченное лицо, Андреев спросил:

- А головой, лбом не бились, товарищ старший лейтенант?

- М-м-м! – боясь кивнуть головой промычал Краснов.

- Товарищ капитан, это закрытая черепно-мозговая травма, - санинструктор посмотрел на пол, залитый не пойми чем (но он то уже догадался, недаром же полгода слушал умные разговоры врачей).

- Бля, а это-то что такое? – ротный показал рукой на пол.

- Это, товарищ капитан, как бы сказать, - Андреев обвел взглядом канцелярию и, посмотрев ротному в глаза, твердо сказал. – Это мозги.

- Какие, нахрен, мозги? Я мозги видел, сынок, они не такие.

- Ну, да. Это не совсем мозги. Это околомозговая жидкость. Мозги же не прикреплены к черепу. Они в этой жидкости плавают. – Вроде бы доходчиво объяснил Пилюлькин.

Поляков вопросительно посмотрел на Иванова, тот, сглотнув слюну, молча кивнул. Краснов закрыл глаза – пиздец!

Все-таки Поляков в любых обстоятельствах моментально принимал единственно правильные решения - сказывался боевой опыт.

- Петя, быстро в санчасть, бери «таблетку», грузишь Рому – и в госпиталь. Андреев едешь с ними. Петрову скажи, человек шесть покрепче пусть подберет, чтобы не уронили, когда на носилках выносить будут. Да, Петь, с санчасти пусть сразу в госпиталь позвонят, что такое дело тут у нас. Вперед.

* * *

Машин в это время дня в городе было мало, «УАЗик» ехал почти на максимальной скорости на прямых участках, водитель грамотно притормаживал перед ухабами - пассажир у него был тяжелый. Он краем уха слышал, когда из санчасти звонили в госпиталь – черепно-мозговая. Лейтенант Иванов сел сзади на откидывающиеся сидения вместе с рядовым Андреевым. Машина фактически ехала без старшего (а нахрена он водителю нужен?)

Краснов лежал полуприкрыв глаза: «Все пиздец, пиздец, пиздец. Отслужил. Какое там отслужил – отжил. Блин, и ведь ничего толком не видел. Странно, что я еще о чем-то думаю, не все еще вытекло, не все». Тут он почувствовал, как слизь стекает по носоглотке.

- Ром, ты как? Держись. – Петруха участливо поправил подушку. – Ты меня слышишь? Слышишь! Ну, нормально, значит все нормально. Сейчас уже приедем.

Он видел, как медленно угасает его друг. Вот же жизнь – хлопнулся головой, и мозгов нет. Другого всего искорежет, а он еще живет. Может и Рома выживет, вон люди с отверткой в голове живут, и ничего… вроде.

- Я сяду, все в рот течет, - Роман приподнялся и сел на своем лежаке. – Так поеду.

- Товарищ старший лейтенант, вы нос зажмите, - вступил в разговор Андреев. И попытался успокоить, - Я тут в банку немного с пола собрал, в госпитале отфильтруют, закачают обратно. Сейчас медицина, знаете какая. О-го!

Конечно, Серега понимал, что никто старлею ничего не закачает (он может и до госпиталя-то не доедет). Но что-то говорить надо. Тем более, и человек неплохой… Был.

Иванов почувствовал, что его начинает подташнивать.

* * *

- Пал Сергеич! Привезли с полка, с черепно-мозговой офицера, куда его?

- Да, в приёмный, я сейчас подойду.

Подполковник медицинской службы Павел Сергеевич Соколов заступил вчера утром дежурным врачом. Сам-то он был отоларинголог и в черепно-мозговых не особо разбирался. Тем более, что в нейрохирургии уже все подготовили к операции. Судя, по звонку из полка, ситуация там серьезная, вроде как мозги наружу. Но, как дежурный врач, первый осмотр обязан сделать он. Удивительно еще, что парня живым довезли. Павел Сергеевич с грустью поставил шкалик со спиртом обратно в шкаф – никуда не убежит – пошел осмотреть больного.

Роман лежал на кушетке, взгляд в потолок. Он чувствовал, как теряет сознание. Скоро он увидит себя из под потолка, и все. И зачем он вчера сел в машину к Пшеничникову, ехал бы лучше на автобусе. А почему голова меньше болит? Потому, что в ней у же нечему болеть. Краснов почувствовал, как его мозг, оставшийся без заветной околомозговой жидкости, сжался в комочек, и прилип к внутренней стороне черепа: «Хозяин пить, пить!».

Открылась дверь. Но это была не старуха с косой, а дежурный врач.

- Так, что тут у нас? – он обратился к сидевшему рядом лейтенанту.

- Внутренняя черепно-мозговая травма, товарищ подполковник. Вчера в аварию попал, - попытался объяснить Соколову Петр.

- Чего-чего? А с полка звонили, вроде как, половина мозга наружу, - он аккуратно осмотрел голову лежащего Краснова. Видимых повреждений нет. Чем ударился-то?

- Лбом! - подал голос Роман.

- О, так ты еще и говоришь! Это уже обнадеживает. – Соколов задумался. – А с чего вы взяли, что это ВНУТРЕННЯЯ черепно-мозговая? И причем тут «мозги наружу».

- Разрешите доложить, товарищ подполковник, рядовой Андреев. Диагноз я поставил, на основании визуального осмотра. Я до армии на «скорой» работал. Всякого повидал. У товарища старшего лейтенанта, видимо, в черепе в результате аварии образовалась трещина и околомозговая жидкость начала вытекать через нос. Вот. – И он протянул Соколову баночку. Он чувствовал, что это его звездный час, отрапортовал грамотно и четко. Теперь его точно заметят и переведут служить в госпиталь. Специалисты-то, они везде на вес золота.

Дежурный врач медленно осмотрел помещение приемного покоя, потер переносицу – вроде не пил и не в психиатричке, а на душе как-то тяжело.

- Что у вас в банке?- переспросил он.

- Околомозговая жидкость, - уже не так радостно ответил Пилюлькин. – Я ее с пола подобрал.

- А зачем? – недоуменно спросил медик.

- Как зачем, отфильтровать и обратно закачать.

- Закачать, закачать, - задумчиво промурлыкал подполковник.

Лейтенант Иванов при этом пристально посмотрел на него. Этот странный врач ему сразу не понравился. Человек умирает, а он поет. А Роман молодец, уже полтора часа с половиной мозга держится. Другой бы уже загнулся, но они «кремли» - живучие.

- Так сестра, давайте его срочно на рентген головы, - Видимо что-то решив про себя, Соколов показал на бледного Романа. – И снимки срочно мне.

* * *

Спустя минут двадцать снимки были готовы. Павел Сергеевич внимательно их рассмотрел. Лейтенанта Иванова и рядовой Андреева он попросил выйти, подождать в коридоре.

- Температуришь давно? – спросил он Краснова.

- Да уж дней пять, - почти прошептал Роман. Он чувствовал, как от малейшего сотрясения его иссохший мозг начинается тереться о стенки черепа.

- В следующий раз я Вам настоятельно рекомендую не затягивать. А сразу обращаться к врачу, - подполковник потер мочку уха.

- В следующий раз? – переспросил Роман. Последняя фраза врача заронила в его душу искру надежды. – В следующий раз?

- А вы знаете, что такое синусит, фронтит?

«Первое, наверное, из математики: синус-косинус, а второе …? В Боевом уставе такого точно нет»- Подумал Краснов. Но ничего говорить не стал. – Нет, не знаю.

- Ну, так вот! В черепе, так уж он устроен, есть определенные пазухи, которые при попадании инфекции забиваются гноем. Видимо, стукнувшись вчера головой, вы, каким-то образом, пробили эту гнойную пробку и часть, этой гадости естественным образом вышла наружу. А всего-то, что Вам нужно было – так это в начале болезни сходить ко врачу и сразу начать пить антибиотики. Дня три-четыре полежите у нас. Проколем, промоем!, Сотрясения мозга у Вас, кажется нет. Не тошнит, голова не кружится? Нет. Ну и нормально! Проверить, мы все равно проверим. Так что к следующим выходным – на свободу с чистой совестью. А где там наш диагност? Как его? Андреев?

* * *

Павел Сергеевич открыл дверь.

- Товарищ солдат, зайдите пожалуйста!

Серега Андреев вошел в палату (видимо дежурный врач хотел с ним проконсультироваться).

Подполковник начал издалека.

- Как Вас зовут? Сережа? Очень хорошо, Сережа! Видишь ли, Сережа, нам очень нужна твоя помощь.

- Да я… всегда! – только и смог он ответить. «Вот оно, вот сейчас…»

- Случай действительно тяжелый, действительно потеряно очень много околомозговой жидкости. Счет идет уже не на часы. Нужно срочное перелива… перекачивание. Я … Мы, - он показал на Краснова, который смотрел на все это широко открытыми глазами, - Хотим попросить тебя стать донором, жидкости надо немного. К операции все готово. Единственное что, напиши расписку, что ты это делаешь добровольно, ну и маме, так, на всякий случай. Эй, ты что, Сергей?

Но Андреев его уже не слышал. Закатив глаза, он медленно сползал по стене на пол.

Подполковник выглянул в коридор.

- Леночка! Срочно нашатырь!

Возле двери нетерпеливо ходил лейтенант Иванов.

- Товарищ подполковник, - чуть ли не хватая Соколова за грудки, спросил он – Ромка жить будет?

- Со мной точно нет!

- В смысле вы плохой врач? – Петруха увидел, что на полу лежит Андреев, а медсестра сует ему под нос вату, соченную нашатырем.

- В смысле я нормальный мужик!

- Не понял, а как же околомозговая жидкость?

- О-о-о! – Только и смог простонать подполковник. – Лейтенант, мне кажется, что вся околомозговая жидкость у вас еще в училище закончилась. Все, достали уже! Я два часа из-за вас потерял. Госпиталь на уши поставили. Иди к своему другу, он тебе доходчиво все объяснит.

* * *

Роман неплохо устроился в палате в лор-отделении. Лечащим врачом к нему был назначен подполковник Павел Сергеевич Соколов. На следующее утро при обходе, он задержался и спросил:

- Слушай, Роман, а вас пехоту таких, что по спецнабору какому-то набирают?

К чему спросил?